Я-то как прежде, милый, живей живых.
Было дело, дала слабину - я не глиняный Голем.
Сорвала голосок, да вылечилась люголем,
Очень мерзкий на вкус он, впрочем, как всё вокруг.

Было дело, дружок, рыдала взахлеб в маршрутке,
Зажимала руками рот, да, смотрелось нелепо.
Ты очень долго был моим прочным склепом,
Я сидела в углу в нём, врастая в гранитный пол.

Ну теперь поспокойней-то, нечего мне скрывать.
У меня были сотни безумнейших планов мести,
Как хорошо, что давленье моё под двести
Не давало мне их исполнить, а то могла б,

Не спалось мне недели две, даже может больше.
Свою жизнь я тогда заключила в литературу,
Хорошо, что она спасла меня, я бы сдуру
Натворила бы, что угодно, да не смогла.

Я смолою была тогда черною, да тягучей,
Мерно ползла по городу злым удавом.
Те три слова твоих были мощным таким ударом,
Но как хорошо, что я в общем-то их ждала.

Бывает, что передёрнет, кольнёт да ёкнет,
А в сплетении солнечном резко нагрянет дождь
И все внутренности, посаженные на скотч,
Ссыпаются вниз, грохоча и ломая кости.

Надеюсь, что ты не голоден и здоров,
Что кем-то лелеем и яростно обожаем.
А осень на пару с ветром твердят:"ужалим,
Коль будешь тревожить память в который раз".

И вправду, кусали, били и задевали.
Не было видно края в хмельном сумбУре.
А сегодняшней ночью ты во мне просто умер.
И я превратилась в единоличный морг.

Вскрытие показало, что ты обычен,
Что внутри у тебя такая же требуха,
Как у тысяч тебе идентичных. А вот душа
Найдена не была. Даже чуть обидно.


(Алиса Степанцова)