21.01.2012 в 22:00

Пишет  Я настоящая:

И когда ты пускал мне кровь
Под девизом "Брови не хмурь!",
Я спросила Бога: Любовь?
Он ответил: Скорее, дурь!
И когда я ласкала лёд
(Пальцам очень больно от льда),
Я спросила Бога: Уйдёт?
Он ответил: Надеюсь, да.
И когда ко мне, как домой
Ты пришёл под звуки "тик-так",
Я спросила Бога: Он мой?
Он ответил: Да будет так!
А когда ушёл навсегда,
Объявив, что это конец,
Я спросила Бога: Беда?
Он ответил: Полный пи*дец



Серёгина Алина Александровна

---

Полпачки Кента, вот так с размаху,

Вдыхать и кольцами выше, выше..

Послать никчемное утро на х*й,

Тебя не видеть, не знать, не слышать.


Одна таблетка спасает душу.

Звенят слова по немытым чашкам...

Молчи, ведь я не умею слушать,

А тихо - это не так уж страшно.


А 20 - это не так уж много.

Какая дура? Причем тут годы?

Я так устала в душе от смога...

К чертям послать бы свою свободу!


И так по-женски спуститься низко,

И так по-детски бояться крови..


КАКОЙ ТЫ НА Х@Й РОДНОЙ И БЛИЗКИЙ, КОГДА КАЛЕЧИШЬ НА КАЖДОМ СЛОВЕ?

---

только до этого времени держится на губах

тепло твоего последнего поцелуя

я уже не люблю тебя, не ревную,

лишь иногда вспоминаю в своих стихах.

холодный февраль входит в свои права

мне бы не зацепиться и не подскользнуться,

мне бы случайно в толпе не оглянуться,

чтобы потом по-новой не забывать слова.

мне бы тебя не видеть, тебя не слышать.

мне бы чего покрепче, чем чай и кофе

мне бы план "как выжить в такой катастрофе"

или список людей, которые сносят крышу.

к счастью, есть и плюсЫ - ты мне больше не нужен

я не ищу тебя больше среди прохожих

и ни один день мною зря не прожит,

я знаю, что всё хорошо. могло быть и хуже.

только февраль давит на жалость, скулит

над ухом и просит взять его на колени,

напоминает, что мы друг другом болели

и что до сих пор иногда подкалывает, фонит.

мне бы пристроить где-то кнопку делит

в области сердца. надо почистить память.

а то она иногда совсем не вовремя ранит

и кровоточит, и судорожно стучит.

мне, впрочем, хватает моих безумств

и я совсем не трачу время впустую

я, к счастью, уже не люблю, не ревную.

только учусь, как жить без органов чувств.

---

когда ты лежишь на моей диафрагме,
слушаешь ритм сердца,
я замираю, прости, но я замираю...
ты засыпаешь, слушая ритм сердца,
как кошка
мурлыкает,
когда её медленно гладят...
я целовал твои руки, когда ты видела сны,
смотрел на тебя,
любил в те моменты не так,
по-особому...
тогда
существовало реальное «мы»,
не выходя из рамок сердца,
из рамок нашей привязанности,
нашей преданности,
я чувствовал твоё дыхание,
такое теплое, немного домашнее,
я до сих пор помню твоё дыхание
в прошлом...
а теперь отвыкание от привыкания
к тебе
так сложно...

---

А время — оно не лечит.
Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта…
И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану,
даря ей новую боль… и новую жизнь…
Время — плохой доктор… Заставляет забыть
о боли старых ран, нанося все новые и новые…
Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты…
И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…

---

Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.

Лучше тебе не знать из каких веществ
обретают счастье, когда тех существ,
чье тепло столь необходимо,
нету рядом; как даже за барной стойкой
одиночество неубиваемо настолько,
настолько цело и невредимо,
что совсем без разницы сколько
и что ты пьешь -
ни за что на свете вкуса не разберешь,
абсолютно все оказывается едино;
и не важно по какому пути пойдешь,
одиночество будет необходимо,
в смысле - никак его не обойдешь.

Лучше тебе не знать из каких ночей
выживают те, кто давно ничей;
как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей,
выгребают тепло себе по крупицам,
чтоб хоть как-то дожить до утра;
лучше не знать как им порой не спится,
тем, кто умеет читать по лицам -
по любимым лицам! -
предстоящий прогноз утрат.
Тем, кто действительно будет рад,
если получится ошибиться.

Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона,
лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона:
чем я ему так нехороша?
чем я ей столь не угоден?
Громкость - самая забористая анаша,
лучшая из иллюзий, что ты свободен;
и ещё – научись беседовать о погоде,
способ всегда прокатывает, хоть и не нов,
чтоб любой разговор вести не спеша,
лишь бы не знать из каких притонов - самых безрадостных снов -
по утрам вытаскивается душа.

Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок,
поцарапанных фотографий -
потому что зрачок острее чем бритва;
лучше не знать механизм человеческих шестеренок,
у которых нарушен трафик,
у которых не жизнь, а сплошная битва -
и никто не метит попасть в ветераны:
потому что их не спасет ни одна молитва,
никакой доктор Хаус не вылечит эти раны.

Лучше тебе не знать ничего о них, кроме
факта, что те, кто всегда живут на изломе,
отлично владеют собой и не смотрятся лживо,
если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме;
что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо –
на деле
давно
пребывают
в коме.

---

25.01.2012 в 15:07

Пишет  Она была.:

Больная тема
пока ты двигаешь стены одной силой мысли,
пишешь любовные письма чудесным "нам",
я понимаю, что мы в одной точке зависли,
и мне столь глубокая рана не по зубам

пока твои веки дрожат от нежной истомы,
руки сползают вниз по моей спине,
я нахожусь в состояньи душевной комы,
не получая никаких сигналов извне

пока ты бежишь по делам/в универ/на встречи
и строчишь мне: "зайка, я люблю лишь тебя",
мои руки немеют от холода. время не лечит,
я убедилась в этом, болезненно любя

пускай ты останешься первым в списке контактов,
твоими "скучаю" пестрит телефонная память,
я иногда закрываю глаза, возвращаюсь к старту
и вижу, что моему сердцу уже не растаять

заглушать эту боль уже не имеет смысла,
но и привыкнуть к холоду я не могу.
остаётся быть рядом с тобой и путаться в числах,
маскируя меж строчек сердечную пустоту

пока ты пытаешься греть меня нежным словом,
растопить мои взгляды своим добродушным теплом,
я пытаюсь влюбиться и расцепить оковы,
но пока не могу. кто знает, что будет потом

вверх по лестнице, вниз по ступеням - и снова туда же,
в тот же омут серебряных глаз и потухших огней.
люблю ли его? наверно, не знаю даже,
но забыть его нет ни желанья, ни сил - хоть убей

так здорово, что ты рядом, когда я скучаю
по тем стародавним, но столь дорогим временам.
пока ты любезничаешь: "я налью тебе чаю?",
я держу твою руку, тоскуя по тем рукам.

Copyright: Полина Песляк

---

Когда-нибудь я выдышу тебя из своей грудной клетки,
из глубины своих лёгких,
Буду вставать каждое утро,
морозить босые ступни о холодный пол,
и говорить себе: "дыши";
На каждый вдох тысяча черных мотыльков вылетят изо рта
И растворятся в воздухе пыльцой
Молочно-серебряной, звенящей пудрой.
Каждый мой вдох - это твоё злосчастное имя,
Слащавое имя, сахарной пастилкой под язык;
Каждый выдох - болезненный, томный,
Без тебя тяжело дышать
Но каждое утро я буду просыпаться, откидывать одеяло
И заводить на день будильник из слов
"дыши, девочка, дыши"
Я выйду на пустой балкон, звенящей звонками тишины,
Закурю, посмотрю на рассвет, гляну вниз:
(под ногами распластался проснувшийся Бостон)
Я вдохну запах автомобильных гудков, телефонных проводов... Вдохну этот кофейный город,
И забуду о тебе: наполнятся легкие дымом расстояния.
.
Когда-нибудь я всё-таки выдышу тебя
из своей грудной клетки,
из глубины своих лёгких, из самого-самого нутра
и тогда задохнусь
насовсем

---

почему

почему мне никак не вынуть.
эти /во имя отца и сына/ ножи, воткнутые мне в спину.
эти торчащие блестящие рукоятки. /ангел недосмотрел.
просто ушел на блядки в моих серебряных кедах/
лето тлеет на кончике сигареты. убери, пожалуйста, руку, детка. убери с моего бедра руку.
стань ненадолго богом или хотя бы другом.
прости, я сегодня временно недоступна.
сегодня тебе меня не утешить.
/считаешь меня помешанной/
а мне так отчаянно хочется перевешать
всех,
кто меня когда-нибудь предал /
купить лицензию на отстрел
плевала я на всякое алиби/. вбить их фальшивую нежность в их собственные гробы. выкинуть из памяти/из постели все эти трупы. Целовала их в губы. а думала /дура/ - нормальная вроде девчонка.
/абонент немного неадекватен/
а в кровати сплошь - гламурные бляди да обаятельные подонки. береги барабанные перепонки.
хочется проораться так, чтобы вывернуло.
снова купить возможность вдоха и выдоха.
/ где-то тут на окне шнур аварийного выхода /.
сначала они присягают на верность.
утыкаются носом в самое сердце, вливаются в вены
как минимум молоком сгущенным. а потом уже не считаешь плевков и пощечин. прощаешь, прощаешь,
подставляешь другую щеку,
/девочка, да ты – мазо. вот тебе. ещё
и ещё /
улыбаются по-чеширски одними ртами.

почему я сижу со связанными руками…
прости. ну прости меня.
я и сама все знаю…
абонент сегодня временно невменяем.

---

да пошло оно всё к чертям собачьим,
на самом деле я (тсс) тебя онли
и не перестаю скулить в ванной под струи из крана, покусывая колени и губы,
вру маме, себе, и поднимая глаза к небу я воззываю:
открой мне грудную клетку и вытащи то, что бьётся,
нажми reload, засунь обратно и больше не трогай,
не нажимай на точки,
после которых становится по-собачьи скуливо
и хочется выебать жизнь за прошедшее время глаголов (в частности слова "любим")
кто-то не может без сладкой ваты, сигарет
или туссина-плюс в школьном туалете.
а я не могу понимать головой, что к твоим скулам прикасалось так много бесполезных кукол наподобие девочек-целочек, и что ты меня всё ещё помнишь
и ненавидишь всем сердцем (и не только,
руками дрожащими тоже )
разве когда-нибудь кто-то мог за такой миллиграмовый срок выгонять все запахи-солнца-ветра,
которые были так_близко,
из-под самой кожи?

---

скороговорками ялюблютебя.
не останавливаясь

Мы с августом вешним слушали напевы странные, колотые
с ветром сплетались, дарили друг другу синие платья
а верность - это же только позолота, совсем не золото,
а ревность - всего-то: болезнь, и лечится словом "хватит".
Время разбило нас на тонкие колкие рифмы несчастий,
в переплетениях рук тебя и меня отыскивая
так, что басы выбивают мотивы меня на твоих запястьях;
Я такая бездарно-влюблённая, страшно-счастливая,
Ты: как раньше, немножко холодный
и такой невозможно далёкий...
это странная повесть: что тебя у меня отобрали,
ровно год со времен злополучных истерик кроваво-сильных,
развели, увели, но потом привыкаешь. узлами
сердце теплится, мается, ждет, уповая на гордость
а она, как всегда, захотела заснуть в летаргии...
Ты теперь на земле. а я жду, черт:
"закон" или "подлость"?
я настолько сильна, что
у небес на меня аллергия

---

IS MEN A

Утро! Женой на кухне готовлю завтрак,
провожаю мужа до ужина /завтра/,
завожу машину, везу дочь к урокам
не опоздать бы в школу /к тебе/ ненароком...
Мейкап при мне и уложен локан

Все успела, но дома забыла честь, совесть и страх
и знакомым маршрутом на всех парусах...
...быть распятой на стенах в твоем коридоре
и сливаться с рисунком античных узоров,
стирать позвонки гобеленом..., колени...
и чувствовать счастье под гнетом позора
а после, супругу готовить пельмени...
И каждое утро к тебе возвращаться
к простыням и подушкам, пропитанным мной
И день начинать с обреченного счастья,
А ночью рыдать обреченной женой

---

хочешь, я буду целовать тебя долго-долго
только помни: губы – они как осколки –
если сломаешь – порежешься

если хочешь, я буду целовать тебя нежно-нежно
если хочешь, я буду целовать тебя страстно-страстно
я умею быть абсолютно разной
и легко отличаю оргазм от спазмов
или наоборот

целоваться рот в рот
дышать в унисон
видеть один и тот же сон
длиной в жизнь…
ты только не спеши
я постучусь в твоё сердце губами
где-то между «погубишь» и «пожалеешь»
чтобы его не разбить

---

Там, внутри


Не смотри в эту душу – там холодно и темно,
Как в заброшенном доме, где страхи сильней теней.
С заколоченным наглухо пыльно-слепым окном,
Потому что уже не скучает никто по ней.
Эта женщина вправду всерьёз и давно больна
И её бесполезно выхаживать и лечить –
Если даже ты рядом – она всё равно одна
За унылой портьерой. И ей не нужны врачи.
Если поводы выжить устало сошли на нет,
А похмелье ломает, корёжа, за годом год,
То почти разучилась, похоже, смотреть на свет…

Только, может, она заигралась и тупо лжёт?

Зарешечены окна. Засовы – всё только блеф.
Декорация с чёрным задником – для толпы.
Эта прима сегодня играет безумней всех!
Разве «самой беременной», в принципе, можно быть?
Свято веря, что трусы придумали тормоза,
Ради шоу босою готова пуститься в путь.
Чтобы ты не успел невзначай заглянуть в глаза,
По истерзанным венам лезвием полоснуть.
Старики с незнакомцами верят вранью с трудом –
Только страшные новости лучше не говорить.
Занося её тело в разрушенный днями дом,
Не будите ребёнка, который живёт внутри…

---

Я хочу её...


…я хочу её нервной, читающей между строчек,
одичавшей от одиночеств, сукой…

Рыжей. Неласковой. Ласковой. Осторожной. С крыши
на крышу карабкаться с ней и прыгать,
говорить с ней звериным рыком
змеиной кожей по телу её струиться, переливаясь
и брать её, не касаясь
и трогать криком влажные легкие…

Сегодня она живет на окраине города, в самом центре безмолвия, все бесценней сейчас для неё слова…
за каждое – целовать, за каждое отдавать или отдаваться
ей тридцать четыре… двадцать… семнадцать часов до встречи со мной. Она загадана, решена
и вписана мной в словесную ДНК. Я жду её, а пока…

…пока происходит то, что всегда идёт
перед началом нового. Постепенно
расходятся эти стены,
ломая лёд,
лужи собравший за ночь под хрупкий купол.
Пока признаваться глупо.

Любить Её.

---

Она такая другая.
Хочется схватить ее за темные волосы, посадить к себе в машину и сказать:

«Сиди тихо. Я буду тебя любить.»
И Она сядет.И будет, как мышка наблюдать за моей любовью.
Но помогать мне не будет.Наверное, еще злиться за волосы.
Но они у нее такие… Что хочется всегда держать в своей руке.
Я буду приносить ей любимую еду и наливать лучшие напитки.
Целовать каждую ресничку и считать, сколько улыбок она мне сегодня подарила.
Я буду гладить ее по спине, когда она, скрутившись, уснет возле меня.
Буду ждать все утро, когда она досмотрит свои сны.
Я куплю ей длинное изумрудное платье и еще тысячу других нарядов
Я прочту ей лучшие стихи на разных языках.
Я отвезу ее в самые райские места на земле.

И я остановлю машину, когда она захочет купить сигареты.

И даже не пойду за ней, когда она больше не вернется.
А потом, я попытаюсь не убивать того человека, которому она скажет
«Сиди тихо. Я буду тебя любить.»

---

Деточка, да такое счастье не каждому по зубам,
Куда же ты лезешь, с вечными-то паранойями?
С твоей же удачей, солнце, давно бы монахиней в храм,
Или может в тюрьму, за решетку и под конвоями.
Он тебя, славную, милую, да вот бестолковую,
Разворошит и безжалостно спалит в один же счет,
А ты мчишься к нему, гарь на ходу прожевывая
И думаешь, ну еще одна ложка и будет мед.

---

Бестолковая.
Разве Ему дело есть до тебя?
Сколько бы ночей он с тобой не тратил,
Ты одна проснешься в пустой кровати,
А он только сморщиться, уходя…

Эту жажду бы переплавить в повесть,
Чтоб таким же дурам подать урок…
А так хочется отыскать в нем совесть
Или хоть какой-то ее кусок.

Сумасшествие – это, когда не больно,
Это глаза застывшие будто лед…
И все твои «грусти» не лечатся алкогольно,
А ты думаешь: «Ну, еще минуточку и придет….»

Саша Сельцова

---

Ненужность – отличная школа.Немножечко школа злословья…
И в горле – то комом, то колом –всё то, что казалось любовью.

А то, что казалось мужчиной,мне в трубку цедило устало
слова про долги и причины,а я их покорно глотала,

привычно жалея кого-то –того, кто казался сильнее.
И просто тошнило. До рвоты.От слов этих – только позднее.

Шатает от резких движений.Казался родным?Инороден.
Спокойно повешу на шею-ненужность – монашеский орден.

И словно в глубокую воду,(да мало ли что мне помстилось?!)
я прыгну в такую свободу,которая вам и не снилась.

---

Словно рушится мир,
И так хочется к маме,
Чтоб хотя бы на вечер
Ребёнком побыть.
Чтоб в носках шерстяных
И любимой пижаме
С ней на кухоньке чай
С печенюшками пить.
Чтобы рядом, как в детстве,
Уснуть на диване,
Прижимаясь к плечу
Самой-самой родной.
Словно рушится мир…
Как же хочется к маме!

По межгороду снова
Звонила домой..